Казалось, все говорили одновременно. Двадцать лет с выпуска – это серьезная дата, дата, словно подводящая черту под половиной жизни. Почти у самого входа стояла Яна Леднина, нет, давно уже по мужу, кажется, второму, Белова, выглядевшая так, словно эти двадцать лет провела в косметических салонах. Одета она была подчеркнуто скромно. Скромность подчеркивали бриллианты. Голос ее совершенно не изменился, разве только стала пробиваться какая-то надтреснустость.
Рядом стояла Вероника Сидоренко, ужасно располневшая после третьих родов. Узнать ее с первого взгляда было трудно. Она тоже говорила громко, видимо так же, как привыкла говорить со своими детьми и мужем. Юрка Братченков, теперь большой человек, уже с животиком, лоснящийся и довольный, разговаривал с Леной Малышевой. Двадцать лет назад Лена была самой красивой девочкой на курсе. Она и сейчас не потеряла девичьей стройности, но как-то ссохлась, кожа на лбу была туго натянута, и отдавала желтизной. Олег Куницын тут же язвительно заметил элегантно опирающейся на резные перильца Тамаре, что это от постоянных диет. Тамара поправила рукав, обнажавший тонкие морщинки на запястье, и быстро согласилась.
К ним подошел Петя, занимающийся непонятно чем, и по старой привычке начал заигрывать. Тамара, окинув быстрым взглядом ботинки и галстук Петра, решительно отвернулась к Олегу. Петя, быстро спустился, и остановился рядом с Сережей Шестаковым.
Удивительно, но возраст только придал облику Сергея благородства и какой-то значительности. Впрочем, возможно, это было связано с его бизнесом – он теперь торговал антиквариатом.
- Ей-богу, не думал, что столько народу придет! – Петр проводил взглядом Таню, вплывающую, как каравелла с большим водоизмещением.
- Знаешь, кого мне интересно увидеть? – живо повернулся к нему Сергей, - Пашу Белопольского.
- А зачем он тебе? – кокетливо спросила подошедшая Люба, легендарная вульгарность которой, сейчас, спустя двадцать лет, начала вызывать восхищение своей неизменностью.
- Да ладно, - тут же отозвалась Нина, стоящая неподалеку, и глотающая таблетки с упорством ипохондрика. – Он же был красив, как молодой бог. Я, тогда еще глупая и маленькая, этого еще не понимала. А сейчас могу точно сказать, что это самый красивый мужчина, которого я видела в своей жизни. Любопытно узнать, чем он сейчас занимается.
- А вы не слышали? – оживилась Люба. – Я думала, все давно знают. Он же женился на Ольге Семеновой.
- Да ты что! – восхитился Петр.
Нина чуть скривилась.
- Он женился потому, что она забеременела, - вмешалась Варя, которой хотелось пообщаться с Сергеем. – Потом они развелись, и он ушел к другой, а больше я ничего не знаю, - с огорчением прибавила она.
Все зашевелились.
- А ты тоже была в него влюблена? – с интересом спросила Нина.
- Нет, - с видом оскорбленного достоинства ответила Варя, – хотя, конечно, он был хорош. Вот, помните, Лерка Айзенберг? Она по нему с ума сходила. Кстати, кто-нибудь связь с ней поддерживает?
- Да с ней получится, как же! – с обидой отозвалась Таня. – Она еще в универе ни с кем не разговаривала.
- Я лично посылал ей приглашение, - негромко проговорил Николай Ясенев, подходя с бокалом шампанского. Несколько лет назад он вернулся из Питера, приобретя столичный блеск. На вопросы о том, чем он там занимался, и почему вернулся, он только вежливо улыбался.
- Не смешите меня. Она всегда так рьяно нам хамила, что рассчитывать на ее появление не приходится, - ввернула Люба, неожиданно продемонстрировав, что она вовсе не так глупа, как любила показывать это мужчинам.
- Да, Лерка была со странностями, – с улыбкой согласился Сергей,
- Со странностями? – хрипло переспросила Люба, - Вы вспомните, как она в окно выходила! Да она уже тогда была форменной психопаткой!
Повисло молчание. Нина с негодованием уставилась на Любу. Николай, сохраняя приветливое выражение лица, отошел. Сергей обернулся к Варе:
- А у тебя как дела? Ничего о себе не рассказываешь! – он, широко улыбаясь, потрепал ее по плечу.
Варя чуть пожала плечами:
- Как у всех. Работаю преподом, сын идет в выпускной класс.
- Что преподаешь? – уже без всякого интереса спросил Сергей.
- Все! – резко сказала Варя. – Я – форменный многостаночник. Что скажут, то и готовлю.
Сергей извинился, и направился к Яне. Петя, чувствуя, что нужно что-нибудь сказать, улыбнулся угрюмой Нине:
- Ты отлично выглядишь.
- Спасибо, – она просияла. – Ты тоже почти не изменился.
Оба соврали, и прекрасно об этом знали.
Ольга Яковлева ходила от столика к столику, напоминая учительницу на контрольной. В конце концов, она нерешительно остановилась возле застенчиво улыбающейся Вики Штац и ее четвертого мужа. После нескольких вежливых вопросов, она не выдержала обожающих взглядов, которые Викин муж бросал на жену, и ретировалась к Машеньке. Мария Квитка относилась к той категории женщин, образование которых раз и навсегда заканчивается замужеством. Она немедленно начала говорить о каком-то рецепте яблочного пирога, и Ольга, старательно делая вид, что слушает, безуспешно высматривала свободное место за каким-нибудь другим столом.
Василий Рыбников, прямо-таки брызжущий энергией, стоял в окружении притихших сокурсников. Говорил он так громко, что все остальные уже тоже были в курсе его дел. Смотреть на него было сплошным удовольствием, словно смотришь на аккуратные профессиональные фото жены и детей в его бумажнике.
- В сущности, - вещал он, - все было не так уж сложно. Конечно, мы много работали, я и сейчас работаю по пятнадцать часов в сутки, но я в сорок три стал вице-президентом! Говорят, мы ведем слишком агрессивную маркетинговую политику, и наши затраты на рекламу просто невероятны, но, в конечном итоге, все это оправдано…
Бывшие сокурсники, стоящие вокруг, понимающе покивали.
Холеный Виталий Глотов, сидя рядом со Светкой, одетой в ангорскую кофту, свалявшуюся на локтях, говорил без умолку:
- Жена бросила, забрала ребенка! И это после всего того, что я для них сделал! Но, Света, ты же знаешь, я по-прежнему остаюсь главным мужчиной ее жизни. Просто так сложилось. Видела бы ты моего начальника – это же зверь, а не человек. Он ненавидит тех, кто уходит с работы раньше его самого. А у меня – семья, личная жизнь, в конце концов… .
Вазген Саркисян, который не то, что говорил, а, судя по всему, даже думал с грамматическими ошибками, что-то излагал безропотной, затравлено оглядывающейся Малышкиной, имени которой не мог вспомнить. Наташа, сильно подурневшая с годами, отчаянно кокетничала с Николаем, и быстрым взглядом ощупывала входящих женщин. Поймав этот взгляд, плавно покачивая бедрами, к ним подошла Яна, и уже открыла рот, но сломалась на полуслове, потому что в дверях появился Паша. За его плечом виднелась аккуратная головка Ольги, бывшей Семеновой.
Его появление вызвало всеобщее оживление. Паша был еще красив, но уже поблек, и это было заметно даже в полутьме. Ольга, хорошо накрашенная и аккуратно одетая, держалась с достоинством, оставляя чувство легкого недоумения, почему сейчас она выглядит лучше, чем двадцать лет назад.
- Как у вас дела? - вежливо обратилась она к Яне, пристально рассматривавшей ее туфли.
- Превосходно, - отозвалась Яна. - А вы как?
- Отлично, - почти пропела Ольга, взяв Пашу за руку. – Живем, как и все.
- Младшая дочка в школу пошла, - добавил Павел, оглядываясь.
- Ну что, - голос Василия заполнил собой все пространство. – Вы садитесь, нечего стоять. Все в сборе?
Двух свободных мест рядом уже не было. Ольга села к Тамаре, а Павел устроился недалеко от Николая и Вари.
Ясенев, оплативший аренду кафе, спокойно оглядел столики.
- Лера здесь? – негромко обратился Паша к сидящему рядом Сергею Шапошникову, который с утомленным видом рассматривал бывших сокурсников.
- Нет, - вмешалась Нина. – Страшная досада. Нам всем очень хочется ее увидеть. Паша, а вы действительно с Ольгой разводились? Извини, кончено, это не мое дело, - добавила она быстро.
Паша сделал неопределенный жест, и чуть не опрокинул бокал.
- Правда. Но мы опять поженились: никак не можем друг без друга, - и криво улыбнулся.
Нина кивнула с понимающим видом, и подумала, что он похож на старую монетку, затертую до такой степени, что уже не видно ее достоинства.
После второй перемены блюд, все расслабились, и заговорили громче. Со всех столиков неслись обрывки фраз, и мерный разговор действовал усыпляюще.
- А я сразу тебя узнал…
- И что только с собой люди делают…
- Тогда я пошла к этой учительнице….
- Слышала, что Сашка Вескин…
- Конечно, никто не доволен нашей кадровой политикой, но ведь мы работаем!
- Знаешь, в ее-то возрасте….
- Диплом не заменяет мозгов…
- Зато создает их видимость…
- Взять от своей работы все бесхозное - это правильно и экономично…
- Подумаешь, двадцать лет…
- Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я …
Дверь открылась, задевая колокольчик, и в зал вошла Айзенберг. На мгновение стало тихо.
- Привет, – сказала Лера, остановившись посреди зала.
Под отчаянно любопытными и внимательными взглядами, Лера присела на ближайшее место, и скользнула равнодушным взглядом по собравшимся. На лице у нее не было ни тени косметики. Легкий румянец и длинные ресницы – все настоящее, и все как двадцать лет назад. Она единственная из всех пришла в джинсах и каком-то старом свитере в полоску. Николаю, сидящему за тем же столиком, что-то в этом свитере показалось знакомым, и он не удержался:
- Подожди, Лера, это что, у тебя в универе были такие же джинсы?
На мгновение Лера встретилась с ним взглядом, и на лице ее отразилась холодная насмешка. Николай подумал, что она всегда загадочно выглядела, словно владеет какой-то тайной.
- Я их с тех пор и ношу. Тогда делали классные вещи, разве нет? – не дожидаясь ответа, она перевела взгляд на сидящую напротив Варю.
Та вежливо улыбнулась.
- Слушай, ты же невероятно выглядишь, совершенно не переменилась! Просто потрясающе.
Паша, сидящий за соседним столиком, напрягся.
- Да, слушай, ты что, пластическую операцию сделала? – вмешалась Любочка.
- Нет, - Лера теперь смотрела на Любочку. - А что вы с собой сделали?
Это был вызывающе гадкий вопрос, и Варе понадобилось усилие, чтобы его проигнорировать, и не запустить чем-нибудь в хамку. Все такая же дрянь! Была бы это одна из ее студенток! Да она и выглядела как студентки Вари.
- А чем ты занималась все эти годы?
- Ничем, - взгляд у Леры был какой-то колючий, и под ним сразу становилось неуютно.
Услышав последнюю фразу, Петр, сидящий за соседним столиком, вытянул шею.
- Как ничем? Тебя муж содержал?
- Нет. У меня нет мужа и детей. Я живу на пособие, которое получаю в Германии.
Варя и Любочка переглянулись.
- А… , - начал Любочка, с завистью рассматривая белые, совершенно молодые руки Леры.
Лера не дала ей договорить. Она повернула голову, и встретилась с взглядом с Пашей, безотрывно глядевшим на нее. Также, продолжая смотреть, она медленно встала, и подошла к нему.
- Ты плохо выглядишь, - тихо и мягко сказала Лера, как-то очень естественно опускаясь на корточки, и как, ребенок, глядя на него снизу вверх. – Очень постарел.
Жена Паши, сидящая рядом с Петром, привстала. Лера осторожно коснулась безвольно лежащей на коленях руки с обручальным кольцом.
Паша сглотнул
- Все постарели, - хмуро ответил он, оглядываясь на жену.
Лера убрала руку, чуть привстала, и вдруг быстрым легким движением коснулась его губ. Потом она молча прошла к выходу, и закрыла за собой дверь. Николай прикусил губу.
Повисшую тишину разрезал раздраженный голос Яны, презрительно скривившей губы:
- Она всегда много себе позволяла, но это – вообще!
Комментарии
уезжайте в индию, живите на подаяние, например